Традиция восторженного отношения иностранцев к визитной карточке отечественного искусства восходит к «Русским сезонам» Дягилева. На протяжении 20 лет, начиная с 1908 года, балетная антреприза собирала полные залы во Франции и Великобритании, породив среди иностранных танцовщиков моду на русские псевдонимы: например, англичане Патрик ХилиКей и Хильда Маннингс стали Антоном Долиным и Лидией Соколовой соответственно. В Советском Союзе, в свою очередь, делалось все, чтобы превратить Москву в «балетную столицу» мира. Немалый парадокс заключался в том, что многие марксистские теоретики культуры, вслед за писателями Львом Толстым, Николаем Некрасовым и Салтыковом-Щедриным, скептически относились к балету и опере. Эти взгляды разделял и первый лидер СССР, Владимир Ильич Ленин, рассматривавший эти виды искусства как непозволительную роскошь. Против закрытия Большого театра в 1922 году ополчились такие политические тяжеловесы, как Калинин и Луначарский, с молчаливой поддержки Сталина, не только сохранившие сокровищницу балета, но и обеспечившие здание новым фундаментом.
Все это великолепие оставалось достоянием советских зрителей и интуристов: зарубежные фанаты были вынуждены довольствоваться рассказами свидетелей и книгами о Большом театре. Так продолжалось до апреля 1956 года, когда с официальным визитом в Великобританию прибыл Никита Сергеевич Хрущев. Было принято решение развивать культурные связи между двумя странами, и вскоре глава Королевской оперы Дэвид Уэбстер привезет из Москвы радостную весть — Большой театр едет в Лондон! Эти гастроли стали первыми в принципе — уже после них обмены визитами вошли в норму. Эти же гастроли стали и самыми яркими, по сути — легендарными.
В Большом театре вовсю стали готовиться. Викторина Кригер, заведующая музеем Большого, отмечала нездоровую атмосферу в театре, связанную с тем, что вместо танцев у всех на уме только и было то, что там в Лондоне будет, кого возьмут, чем можно будет закупиться и так далее. Был определен репертуар. На заре переговоров, в июле 1955-го, Советским посольством предлагались следующие возможные варианты спектаклей : «Лебединое озеро», «Дон Кихот», «Спящая красавица», «Жизель», «Коппелия», «Ромео и Джульетта». Через год окончательный список выглядел так: «Лебединое», как самая что ни на есть русская классика из классик, два представителя драматического балета — «Ромео и Джульетта» и «Бахчисарайский фонтан», призванные показать достижения собственно советского балета, а также спектакль, принадлежащий к общей мировой балетной сокровищнице — «Жизель».
Отдельная эпопея, связанная с теми гастролями — запрет на выезд в столицу Британии Майи Плисецкой, которая на тот момент уже была звездой советского балета (в мире ее тоже хорошо знали). Первоначально выступления Плисецкой планировались. Так, в предварительном списке, относящемся к маю 1956-го, присутствовали фамилии трех ведущих балерин Большого театра, между которыми предполагалось распределить гастрольную нагрузку следующим образом: Галина Уланова должна была танцевать 9 из 10-ти запланированных «Ромео и Джульетт» и 3 из 4-х «Жизелей» (участия в остальных 2-х спектаклях не предполагалось). Плисецкой были отведены все шесть «Лебединых озер», а также все «Бахчисарайские фонтаны», где она должна была танцевать Зарему. Наконец, Раиса Стручкова должна была танцевать 1 раз «Ромео и Джульетта», все «Фонтаны» (партия Марии), Жизель в одноименном балете 1 раз, а также 3 раза королеву вилис Мирту в этом же спектакле. Через месяц к списку была добавлена Велта Вилцинь, которой предназначалось танцевать Зарему в «Фонтанах», и тем самым разгрузить Плисецкую, а также Джульетту, тем самым разгрузив 46-летнюю Уланову, за здоровье которой опасались в театре. Все это говорит о том, что еще как минимум в июне 1956 года фамилия Плисецкой значилась среди выезжавших.
Велта Вилцинь
На финишной прямой случилось происшествие, из-за которого гастроли чуть не сорвались в одночасье. 29 августа, буквально за считанные недели до приезда балетной труппы, советскую спортсменку Нину Пономареву (первая олимпийская чемпионка из СССР), принимавшую участие в матчевой встрече Великобритания-СССР по легкой атлетике, поймали якобы на краже 5 шляп в одном из лондонских магазинов. Советской стороной происшествие было расценено как провокация, и через какое-то время, 21 сентября, вышло подписанное одиннадцатью артистами (среди которых были опять же Уланова, Файер, Асаф Мессерер и так далее) письмо, в котором они выражали опасение за то, что то же самое может произойти и с артистами балета. «Может ли труппа ехать в Лондон при таких обстоятельствах»?
Естественно, письмо спровоцировало спекуляции на тему отмены гастролей, которых так ждали. Некая мисс Росс увещевала директора Большого театра, Михаила Чулаки, отмечая, что было бы большой глупостью поддаться провокации и отменить приезд труппы.
«Бороться с оскорблениями — значит подняться над ними… Единственный путь бороться с провокациями — отказаться быть провоцируемым». Завершала свой спич мисс Росс словами: «Вы должны приехать. Люди, потратившие 3 дня, ожидая в очереди билеты, никогда вам не простят, если вы не приедете».
На премьере «Ромео и Джульетты» присутствовали такие знаменитости, как Лоуренс Оливье, Вивьен Ли и Марго Фонтейн. Ожидания лондонских зрителей полностью оправдались: критики подсчитали, что овации длились 90 минут. Прима-балерина Королевского театра Марго Фонтейн не сдерживала слез, описывая свои эмоции:
— Это магия. Теперь мы знаем, чего нам не хватает. Я не могу даже пытаться говорить о танцах Улановой, это настолько великолепно, что я не нахожу слов… Движения ее так совершенны, так плавны и мягки, что в них незаметны переходы. Друзья рассказывали мне о Павловой и ее стиле. Сама я Павлову не видела, но наблюдая Уланову, я понимаю, о чем мне говорят. Конечно, ее нельзя скопировать, но у нее можно учиться.
Сравнению Улановой с иконой русского балета Анной Павловой вторили и английские критики. Арнольд Хаскелл после триумфа «Ромео и Джульетты» писал:
— Уланова, подобно Павловой, совершает чудеса перевоплощения, передавая глубокие эмоциональные пласты в материи танца. Уланова обладает всем — бесподобной техникой, полностью скрытой за формой непринужденного плавного танца, прекрасным интеллектом и великолепной эмоциональностью. Она не просто балерина, царящая на сцене. Она — подлинная Джульетта, чью судьбу мы переживаем.
О ней, не переставая, писала вся лондонская пресса. Неизгладимое впечатление, которое советский балет произвел на лондонцев, лучше всего описывает курьезный случай, произошедший после окончания спектакля «Жизель». На нем присутствовала королева Елизавета, появление которой сопровождалось негласным, но торжественным ритуалом: весь зрительный зал молча вставал, дожидаясь, пока она не займет свое место. Такая же церемония соблюдалась и в конце, когда королева уходила, но после «Жизели» восторженная толпа бросилась к сцене, в громе оваций забыв про традицию, и Елизавета была вынуждена удалиться, никем не замеченная.
Сказать, что труппу Большого театра в Лондоне ждал триумф, — не сказать ничего. Советский балет, бережно хранивший и преумножавший традиции дягилевских «сезонов», стал подлинной сенсацией своего времени, заново открыв перед изумленными иностранцами богатство этой культурной традиции. Об этом с неприкрытой гордостью писала бывшая прима-балерина Мариинского театра Матильда Ксешинская:
— Я плакала от счастья… Я узнала прежний балет. Это был тот самый балет, который я не видала более 40 лет. Душа осталась, традиция жива и продолжается…
Визит 1956 года оставил неизгладимое впечатление в душе британских балетных критиков. В год, на который пришлись потрясения Будапештского восстания и Суэцкого кризиса, Советский Союз, вопреки вражеской пропаганде, смог триумфально заявить о себе с той позиции, которую сейчас называют «мягкой силой».
The history of the first tour of the Bolshoi Theater in London
The tradition of enthusiastic attitude of foreigners to the hallmark of Russian art dates back to Diaghilev’s «Russian Seasons». For 20 years, starting in 1908, the ballet company gathered full halls in France and the UK, giving rise to a fashion for Russian pseudonyms among foreign dancers: for example, Englishmen Patrick HiliKey and Hilda Mannings became Anton Dolin and Lydia Sokolova, respectively. In the Soviet Union, in turn, everything was done to turn Moscow into the «ballet capital» of the world. A considerable paradox was that many Marxist cultural theorists, following the writers Leo Tolstoy, Nikolai Nekrasov and Saltykov-Shchedrin, were skeptical about ballet and opera. These views were shared by the first leader of the USSR, Vladimir Ilyich Lenin, who regarded these types of art as an unacceptable luxury. Against the closure of the Bolshoi Theater in 1922, such political heavyweights as Kalinin and Lunacharsky took up arms, with the tacit support of Stalin, who not only preserved the treasury of the ballet, but also provided the building with a new foundation.
All this splendor remained the property of Soviet viewers and intourists: foreign fans were forced to be content with the stories of witnesses and books about the Bolshoi Theater. This continued until April 1956, when Nikita Sergeyevich Khrushchev arrived in the UK on an official visit. It was decided to develop cultural ties between the two countries, and soon the head of the Royal Opera, David Webster, will bring the good news from Moscow — the Bolshoi Theater is going to London! These tours were the first in principle — after them, exchanges of visits became normal. These tours have also become the brightest, in fact — legendary.
The Bolshoi Theater began to prepare with might and main. Victorine Krieger, the head of the Bolshoi Museum, noted the unhealthy atmosphere in the theater, due to the fact that instead of dancing, everyone had in mind only what would be there in London, who would be taken, what could be bought, and so on. The repertoire was determined. At the dawn of negotiations, in July 1955, the Soviet Embassy offered the following possible performances: «Swan Lake», «Don Quixote», «Sleeping Beauty», «Giselle», «Coppelia», «Romeo and Juliet». A year later, the final list looked like this: «Swan Lake», as the most Russian classic of the classics, two representatives of dramatic ballet — «Romeo and Juliet» and «The Fountain of Bakhchisarai», designed to show the achievements of the Soviet ballet proper, as well as a performance belonging to the general world ballet treasury — «Giselle».
A separate epic related to those tours is the ban on Maya Plisetskaya, who at that time was already a star of the Soviet ballet (she was also well known in the world), from traveling to the capital of Britain. Initially, Plisetskaya’s performances were planned. So, in the preliminary list relating to May 1956, there were the names of three leading ballerinas of the Bolshoi Theater, among whom it was supposed to distribute the tour load as follows: Galina Ulanova had to dance 9 out of 10 planned «Romeo and Juliet» and 3 out of 4 «Giselle» (participation in the remaining 2-x performances were not supposed). Plisetskaya was assigned all six «Swan Lakes», as well as all the «Bakhchisarai Fountains», where she was supposed to dance the Zarema. Finally, Raisa Struchkova had to dance 1 time «Romeo and Juliet», all «Fountains» (the part of Maria), Giselle in the ballet of the same name 1 time, and also 3 times Queen Vilis Mirta in the same performance. A month later, Velta Vilcin was added to the list, who was supposed to dance Zarema in the Fountains, and thereby unload Plisetskaya, as well as Juliet, thereby unloading 46-year-old Ulanova, whose health was feared in the theater. All this suggests that at least in June 1956, Plisetskaya’s surname was listed among those who left.
Velta Vilcin
There was an incident at the finish line, because of which the tour almost broke overnight. On August 29, just a few weeks before the arrival of the ballet troupe, Soviet athlete Nina Ponomareva (the first Olympic champion from the USSR), who took part in the Great Britain-USSR athletics match, was caught allegedly stealing 5 hats in one of the London shops. The Soviet side regarded the incident as a provocation, and after some time, on September 21, a letter signed by eleven artists (among whom were again Ulanova, Fire, Assaf Messerer, and so on) was published, in which they expressed fear that the same thing could happen to ballet dancers. «Can the troupe go to London under such circumstances»?
Naturally, the letter provoked speculation about the cancellation of the tour, which was so awaited. A certain Miss Ross admonished the director of the Bolshoi Theater, Mikhail Chulaki, noting that it would be a great folly to succumb to provocation and cancel the arrival of the troupe.
«To fight insults is to rise above them… The only way to fight provocations is to refuse to be provoked.» Miss Ross concluded her speech with the words: «You have to come. People who have spent 3 days waiting in line for tickets will never forgive you if you don’t come.»
The premiere of «Romeo and Juliet» was attended by celebrities such as Laurence Olivier, Vivien Leigh and Margot Fontaine. The expectations of the London audience were fully justified: critics estimated that the ovation lasted 90 minutes. The prima ballerina of the Royal Theater Margot Fontaine did not hold back tears, describing her emotions:
— It’s magic. Now we know what we are missing. I can’t even try to talk about Ulanova’s dancing, it’s so great that I can’t find the words… her movements are so perfect, so smooth and soft that transitions are imperceptible in them. Friends told me about Pavlova and her style. I haven’t seen Pavlova myself, but watching Ulanova, I understand what they’re telling me. Of course, it cannot be copied, but you can learn from it.
The comparison of Ulanova with the icon of Russian ballet Anna Pavlova was echoed by English critics. Arnold Haskell after the triumph of «Romeo and Juliet» wrote:
— Ulanova, like Pavlova, performs miracles of reincarnation, transmitting deep emotional layers in the matter of dance. Ulanova has everything — an incomparable technique, completely hidden behind the form of a relaxed smooth dance, excellent intelligence and great emotionality. She’s not just a ballerina reigning on stage. She is the real Juliet, whose fate we are experiencing.
The entire London press was constantly writing about her. The indelible impression that the Soviet ballet made on Londoners is best described by a curious incident that occurred after the performance of «Giselle». It was attended by Queen Elizabeth, whose appearance was accompanied by an unspoken, but solemn ritual: the entire auditorium silently stood up, waiting for her to take her place. The same ceremony was observed at the end when the Queen was leaving, but after «Giselle» the enthusiastic crowd rushed to the stage, forgetting about tradition in the thunder of applause, and Elizabeth was forced to leave, not by anyonenbsp;noticed.
To say that the Bolshoi Theater troupe in London was waiting for a triumph, is not to say anything. The Soviet ballet, which carefully preserved and multiplied the traditions of Diaghilev’s «seasons», became a true sensation of its time, rediscovering the richness of this cultural tradition to astonished foreigners. The former prima ballerina of the Mariinsky Theater Matilda Kseshinskaya wrote about this with undisguised pride:
— I cried with happiness… I recognized the old ballet. It was the ballet I hadn’t seen in over 40 years. The soul has remained, the tradition is alive and continues…
The visit of 1956 left an indelible impression in the soul of British ballet critics. In the year in which the upheavals of the Budapest Uprising and the Suez crisis occurred, the Soviet Union, despite enemy propaganda, was able to triumphantly declare itself from the position that is now called «soft power».
Источники:
- https://www.5-tv.ru/news/222895/zatmevaa-korolevu-istoria-pervyh-zarubeznyh-gastrolej-bolsogo-teatra/
- https://zen.yandex.ru/media/id/5ea120969ecefd11f8cb416f/legendarnye-gastroli-bolshogo-baleta-v-londone-kak-vse-nachinalos-6087ebd9a1e0f1569b00cd45
Кинябаева Диана
Russia - England MCPU Portal 